В боях товарищи мои,
Я утверждаю: не витали
Над ними образы ничьи.
На небе, средь дымов сраженья,
Над полем смерти до сих пор
Ни разу женского виденья
Нежданно мой не встретил взор.
И в миг кровавого тумана,
Когда товарищ умирал,
Воздушною рукою раны
Ему никто не врачевал.
Когда он с жизнью расставался,
Кругом него был воздух пуст
И образ нежный не касался
Губами холодевших уст.
И если даже с тайной силой
Вдали, в предчувствии, в тоске
Она в тот миг шептала: "Милый", -
На скорбном женском языке,
Он не увидел это слово
На милых дрогнувших губах,
Все было дымно и багрово
В последний миг в его глазах.
....................................
Со мной прощаясь на рассвете
Перед отъездом, раз и два
Ты повтори мне все на свете
Неповторимые слова.
Я навсегда возьму с собою
Звук слов твоих, вкус губ твоих.
Пускай не лгут. На поле боя
Ничто мне не напомнит их.
1943 К. Симонов.
Совершенно не понимая принципиальной разницы между частицей Святых Мощей Н. Чудотворца, которую якунинский фонд даровал стране, и более весомым фрагментом, вынужден удивиться: Сергий лежит в Сергиевом Пасаде, Даниил Московский - в Свято-Даниловом и ещё сонм. Кстати, неоднократно в Свято-Даниловом сам лично молитвенно просил о важном у мощевика Чудотворца. ( Кажется, сейчас он в Вологде ).
Возникший вопрос готов сорваться с кончика языка, но обретая условно-толерантную форму выглядит несколько смягчённым. Деда Мороза вызвали или новую форму парадного расчёта проверили? Или свои Святые больше не помогают высокому Архиерейству, прости, Господи?
